Алексей, 46 - 25 января 2019 11:29

У гранитной стенки, ограждающей переход в метро лежал в позе эмбриона худощавый мужик, и ревел. И выл. Ревел, и выл.
Подойдя поближе можно было без сомнения определить по запаху то, что ночь у него была не из легких. И чему-то крепкому и пиву досталось явно больше, чем лежащему. Они были безжалостно уничтожены, а этот пока жил.
В районе восьми утра поток людей в метро шел с уверенностью малой горной речушки, не замечая ни чего на своем пути. Лишь некоторые тетки, лет около пятидесяти, бросали на ревущее существо, толи удивленные, толи боязливые взгляды.
Одет мужик был средненько. Явно не бомж. И вполне приличная рубашка, из под видавшего виды свитера, а так же массивные часы, явно не дешевые, выдавали в нем обитателя, как минимум средних слоев общества.
Согнувшись пополам, мужик лежал на боку и совершал, под аккомпанемент своих рыданий странные судорожные движения, как будто хотел что то большое не то сгрести под себя, не то размазать.
Тротуар был почищен, но в том месте где лежал мужик был утоптанный и слежавшийся сугроб, выстой сантиметров двадцать. Куртки и шапки у мужика не было. Толи так вышел за продолжением банкета, толи бросил где то, и забыл.
Он остановился, и с минуту вглядывался в эту картину. Посмотрел на реакцию прохожих, и решительно подойдя к рыдающему, протянул ему руку. Мужик дважды невнятным действием отмахнулся. Тогда он еще раз огляделся по сторонам. В десяти шагах стояла сложенная картонная коробка, прислоненная к газетному киоску. Он перенес картонку , и положил рядом с мужиком.
- Давай-ка, дорогой, на картоночку переползем, - сказал он, наклоняясь. Мужик еще раз слабо отмахнулся, затем приподнялся на четвереньки, и сел на предложенную подстилку, продолжая всхлипывать и скулить.
- Нормально? - спросил он. Мужик закивал, продолжая издавать не членораздельные звуки.
- В адеквате, - заключил для себя он. - Домой доберешься? - Нормально...Все хорошо, - прошептал мужик. Постояв еще секунд сорок, он опустив голову, пошел вместе с текущей толпой в метро.
-Человечище, - подумал он. - И ведь, блин, не поможешь ни чем. Стоя в вагоне он вспоминал как пятнадцать лет назад, после первого брака, продлившегося всего четыре месяца, он также выл сидя во дворе дома, где снимал однушку. Но тогда была уже поздняя весна, а не крещенские морозы, как сейчас. Во дворе ни кого не было. Он также скулил и пил водку. Водка была дешевой и невкусной, но это придавало еще больше желание травить себя, чтобы заглушить, осознание своей брошенности и ненужности. Еще была прикольная деревянная рюмка, покрытая лаком. Она осталась от предыдущих жильцов, и он так же оставил ее, когда переезжали уже в свою квартиру. А увиденная картина обдавала волной всеобъемлющей боли и безысходности, которой невозможно противостоять.
- Выберется, - стал убеждать он сам себя. - Отлежится, и поползет дальше. И он стал представлять себе, как может быть через год, на кухне этого мужика будет сидеть женщина в его рубашке на голое тело. Она будет пить растворимый кофе и восторженно смотреть на него, пока тот, абсолютно нагишом, будет курить в приоткрытое окно, и думать о том, что все еще может получиться.
Выйдя из метро, он отписался жене. "Отвелись замечательно. Не скандалил. Воспиталка просила позвонить по собранию".
Он окинул взглядом текущую реку людей. Река не отреагировала. В прочем, как и всегда. Перед работой он по обыкновению взял американо в микроскопической кофейне, приютившейся в арке. Стены кофейни по местам были отделаны декоративными маленькими кирпичиками гипсового цвета, на которых туристы, чаще всего летом, писали маркером названия своих городов. Исписаны были все кирпичики, а на многих стояли несколько приписок "+1" или "+3". Было среди этого буйства "здесь был Вася" название и его родного города. Но он так и не поставил рядом с ним свой "+1". Он живет здесь. Этот большой город - его. И сколько бы не встречалось бы в этом городе боли, он будет жить здесь. Просто так получилось.

• 
• 
•